Эдвард Инглэнд (Edward England)
Эдвард Инглэнд (? – 1720/1721 гг.) – еще один из прославленных пиратов, подлинное своеобразие и обаяние личности которого раскрывается лишь сегодня. В отличие от большинства корсаров, Инглэнд не любил проливать кровь. Он охотился за добычей на Карибах, в Атлантическом и Тихом океанах. Его карьера капитана оказалась не слишком долгой, составив около трех лет – с 1717 по 1720 год. Если бы не его необыкновенная мягкость характера и какое‑то врожденное милосердие к тем, кто волей судьбы становился его пленником, Инглэнд, вполне возможно, бороздил бы моря куда дольше. Но он среди пиратов явно был белой вороной, а потому изначально не мог рассчитывать на долгую карьеру.
Инглэнд – это псевдоним. Настоящее имя этого пирата было Эдвард Сигер. Родился он в Ирландии. Пиратом Сигер стал по стечению обстоятельств (то же самое могли сказать о себе многие), когда шлюп, на котором он служил первым помощником, выполнял рейс с Ямайки к Нью‑Провиденс (Багамские острова) и угодил в руки пиратов.
Пиратами командовал капитан Кристофер Уинтер. Корабль Сигера был захвачен, и так уж вышло, что далее ему пришлось плыть уже под началом Уинтера. Причем курс остался прежним! За время путешествия Сигер как‑то внутренне сжился со своим положением. Внутренне он почему‑то был убежден, что возврата к прежней его жизни быть не может, поскольку он обречен… Подобное настроение невольно наводило его на мысль, что, раз уж все окончательно потеряно, ему остается лишь одно – добровольно примкнуть к пиратам. Так он и поступил, когда корабль достиг острова Нью‑Провиденс. Видимо, именно тогда Сигер (во избежание возможного позора) решил сменить свое имя и стал для всех Эдвардом Инглэндом. Однако именно там его – как, впрочем, и остальных пиратов – ждал очень неприятный сюрприз. Вудз Роджер, бывший капер, а ныне губернатор Багамских островов, вознамерился извести пиратов и предпринял для этого определенные шаги. Понимая, что они обречены, большинство пиратов из команды, в которой был Эдвард Инглэнд, решили сдаться, лишь бы спасти себе жизнь. Однако сам Инглэнд решил не подчиняться. Его пример привлек на его сторону часть экипажа. Пираты позволили остаться на берегу тем, кто вознамерился уповать на милость губернатора, а сами подняли паруса и, прекрасно понимая, что Карибское море для них отныне закрыто, направились к берегам Африки. Инглэнд был избран капитаном. Ему сопутствовала удача – как у Африканского побережья, так и у островов Зеленого Мыса. Случались и занятные встречи. Так, например, Инглэнду удалось захватить «Кароган», невольничий шлюп из Бристоля. Его капитаном оказался некто Скиннер. Этот человек пользовался дурной славой, и репутация у него была на редкость скверная. Поговаривали, что он замешан во многие темные дела, и на его руках кровь невинных. Вдобавок оказалось, что у Скиннера серьезные долги и нарушенные обязательствами перед не которыми молодцами из команды Инглэнда.
Скиннер, и так не отличавшийся разумным поведением, после захвата своего корабля вел себя так, словно вообще сошел с ума. Когда стало ясно, что договориться с ним добром не удастся, пираты решили его прикончить. На борту «Карогана» у Инглэнда состоялась еще одна встреча, но уже приятная. Он встретился с Хоуэллом Дэвисом, будущей грозой Карибского моря и Атлантики (всего лишь год спустя Дэвису предстояло погибнуть от рук наемников коварного губернатора Принсипи). Инглэнд, пообщавшись с Дэвисом, мгновенно оценил потенциал его личности и сделал капитаном «Карогана». Рос объем завоеванной добычи, а с ним росли и амбиции. Старый шлюп, на котором пираты совершили первые успешные рейды, явно не годился для дальнейшего использования; Инглэнд терпеливо ждал подходящего трофея и дождался: его судном стал более крупный и маневренный бриг с солидным вооружением на борту. Свой новый корабль Инглэнд назвал «Жемчужиной». Теперь можно было вернуться к побережью Африки и продолжить некогда начатое. Весной 1719 года «Жемчужина» стала методично курсировать вдоль берега от Гамбии до Ганы и, благодаря этому тактическому маневру, смогла напасть и разграбить несколько десятков различных кораблей. Почти все плененные ими корабли были сожжены, кроме одного; это судно, переименованное позднее в «Победу», пираты решили использовать для создания эскадры. Капитаном «Победы» Инглэнд опрометчиво назначил Джона Тэйлора, отличавшегося буйным и непокорным нравом. Причем проблемы начались практически сразу же. Пристав к одному из островков, населенных туземцами, для передышки, пираты разгулялись вовсю. При этом подавляющее большинство пиратов, а с ними и Тэйлор, буквально разошлись вовсю. Они накачались спиртным, горланили непристойные песни, силой уводили туземных женщин и насиловали их, а если им пытались воспрепятствовать, то просто хватались за оружие и убивали. Инглэнд попытался урезонить разошедшуюся братию, но был ими не понят. Тэйлор же спьяну разразился целым водопадом язвительных эпитетов в его адрес, явно не принимая командира пиратской эскадры всерьез. Впрочем, тогда все как‑то обошлось. Однако главные их споры были еще впереди.
Стоянка завершилась, и корабли пиратов вышли в море, направляясь на Мадагаскар. Там Инглэнд собирался пополнить запасы продовольствия. Оттуда эскадра двинулась к побережью Малабара (Индия). Им встретились несколько торговых кораблей, которые были пиратами дочиста разграблены. Для дележа добычи Инглэнд вернулся на Мадагаскар, а оттуда двинулся к острову Джоханна. К этому времени он уже успел сменить «Жемчужину» на «Фантазию» – более крупный и быстроходный корабль, вооруженный 34 орудиями.
27 августа 1719 года «Фантазия» и «Победа» вошли в гавань Джоханны, обнаружив там сразу три больших судна; два британских и одно голландское. К слову сказать, все суда принадлежали Ост‑Индской компании. Два корабля, вовремя заметив приближение пиратов, ухитрились выскользнуть из бухты. Третий, которым командовал Джеймс Мэкре, замешкался и был вынужден принять бой. Сражение, сразу же принявшее на редкость ожесточенный характер, продолжалось несколько часов. В пылу схватки «Фантазия», флагман Инглэнда, и «Кассандра», принадлежавшая Мэкре, даже сели на мель. После кровавой перестрелки Мэкре с оставшимися в живых матросами, бросив ценный груз на произвол судьбы, спасся бегством на берег и затаился. Пираты, оказавшись на борту «Кассандры» обыскали корабль сверху донизу, обнаружив в итоге груз, ценность которого составляла огромную сумму в ‡ 75 000! После этого Инглэнд решил подсчитать потери, и выяснилось, что пиратам удалось подстрелить 37 членов экипажа «Кассандры» (если судить по трупам, брошенным на палубе). Однако их собственные потери были в несколько раз больше, достигая 90 человек. Ярости и горю пиратов не было предела.
А Мэкре, просидев в убежище около десяти дней, решил в итоге сдаться, надеясь, что у него получится договориться с ними миром. Знай он, сколько пиратов погибло в схватке, он наверняка бы ни за что не решился на столь опрометчивый шаг. Однако Мэкре пребывал в неведении, а потому, порадовавшись, что пираты до сих пор не оставили бухты, поднялся на ближайший корабль. Это оказалась «Победа» Тэйлора. К счастью, на палубе в этот момент находился сам Инглэнд. Когда пираты, взревев, захотели немедленно умертвить Мэкре, он вмешался, натолкнувшись на яростное сопротивление Тэйлора. Тот ни о чем и слышать не желал, лишь бы только ему позволили казнить бывшего капитана «Кассандры». Однако Инглэнд, хотя и был необыкновенно мягким человеком, уступать Тэйлору не пожелал. Спор капитанов затянулся на несколько часов; по ходу дела Тэйлор подкреплял свои силы щедрыми возлияниями рома, отчего, похоже, становился лишь еще кровожаднее. В итоге перевес оказался все‑таки на стороне Инглэнда. Мэкре позволили взять потрепанную и изрешеченную «Фантазию», на которой он с 43 своими людьми каким‑то чудом добрался до Бомбея. Это и впрямь было чудо, поскольку этот переход продолжался около семи недель, а продовольствия и пресной воды пираты дали морякам от силы дней на десять. Узнав о том, что пришлось пережить капитану одного из судов Ост‑Индской компании, ее руководство решило достойно вознаградить Мэкре.
Мэкре и пират на деревянной ноге
Он сделал на суше блестящую карьеру, став в 1725 году губернатором Мадраса. На этой должности ему удалось продержаться целых пять лет. Говорят, что он достиг просто невероятного искусства в принятии взяток. По завершении своего пятилетнего срока пребывания у власти Мэкре при ежегодном жалованье всего лишь в ‡ 500, сумел скопить просто астрономическую сумму, составившую порядка ‡ 800 000!!! После этого он с гордостью удалился на покой, заслуженно причисляя себя к владыкам полусвета.
А что же Инглэнд, спасший ему жизнь?
Судьба того сложилась с точностью до наоборот.
Когда Мэкре был отпущен, Тэйлор, едва протрезвев, принялся обрабатывать пиратов, убеждая их, что Инглэнд проявил непозволительную слабость, тем самым уронив весь престиж своего положения. Он явно не заслуживает доверия, а потому должен быть низложен. А надо заметить, что многие пираты, потерявшие в том бою в бухте своих друзей, горели местью. То, что Инглэнд позволил Мэкре и его команде беспрепятственно уплыть, делало осуществление мести практически невозможным. Выслушав Тэйлора, подавляющее большинство пиратов поддержало его; позднее к ним присоединились почти все остальные. Инглэнд был смещен с должности капитана. Экс‑капитана вместе с тремя ближайшими соратниками, не пожелавшими его бросить, высадили на острове Маврикий, оставив им лодку, скорее напоминавшую скорлупку своими габаритами, и немного еды.
Четверо моряков, поплевав на ладони, сели на весла. Не считая дней, они гребли и гребли, достигнув, в конце концов, бухты Святого Августина на Мадагаскаре. Крах его капитанской карьеры, постоянное напряжение опасности и, наконец, чудовищные тяготы странствования в лодчонке по океану самым пагубным образом отразились на здоровье Инглэнда. На берег Мадагаскара высадился уже не бравый пират, а какая‑то ветхая развалина, в которой с огромным трудом можно было узнать прежнего Инглэнда. Он удалился от всех, ушел в себя, как‑то разом утратив весь интерес к жизни, и безвольно валялся на берегу, пробавляясь жалкими подачками. Очень скоро его не стало. Смерть Эдварда Инглэнда, случившаяся в конце 1720 года (или начале 1721 года – по другим источникам), прошла для всех практически незамеченной.